Материал с сайта Православие.ру

Двенадцать лет назад, 5 февраля 2006 года, в Псково-Печерском монастыре отошел ко Господу один из великих старцев XX века — архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Воспоминаниями об отце Иоанне делятся его духовные чада.

Протоиерей Сергий Ткаченко

Протоиерей Сергий Ткаченко, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы во Владыкине:

— В советскую эпоху мы переживали точно первохристианские времена: человека испытывали прежде, чем покрестить; его кто-то должен был порекомендовать; сам ты понимал, чем для тебя воцерковление чревато.

Все мы тогда старались, несмотря ни на какие прещения, поработать для Церкви. Собиралась молодежь, и мы ехали потрудничать в тот же Псково-Печерский монастырь.

Там был подлинно монашеский молитвенный дух. Можно было спокойно поисповедоваться, причаститься, послушать эти замечательные длинные проповеди. У многих из нас же тогда даже Евангелия не было. Мы зачастую сначала на слух по проповедям благую весть и усваивали. По тем временам, если бы у тебя нашли ксерокопию какой-нибудь душеспасительной книги, тебе могли дать пять, а то и больше, лет лагерей.

Это сейчас много литературы, церковные телеканалы есть, — масса информации. Тогда всего этого не было. Но мы общались со старцами — и нам этого было достаточно.

Вот вы спрашиваете, не сохранилось ли у меня каких-нибудь фотографий паломничества в монастыри тех лет. Никаких селфи мы тогда не делали. И со старцами на память не фотографировались. В те годы появление в монастыре человека с фотокамерой могло сразу навести на подозрения: на кого он работает? Сейчас, мол, сфотографирует, а потом отнесет эти снимки куда надо… Нет, мы ничего не фотографировали, даже старались никому потом ничего не рассказывать: где ты был, с кем общался. Поговоришь со старцем, сложишь все его слова глубоко в сердце и хранишь, живя этим словом до следующего к нему приезда.

Мы в то время, впрочем, по сравнению с нынешним вообще купались в обилии тех, кто может тебе сказать, как быть по жизни. Старцы нас сами друг к другу благословляли съездить. Придешь к отцу Науму (Байбородину) в Свято-Троицкую Сергиеву лавру, а он тебе говорит:

— Съезди к отцу Иоанну.

Тогда Церковь, — как-то особо чувствовалось, — едина была. Взаимопомощь была, любовь жертвенная. Старшие нам пример показывали, и мы, молодежь, тогда друг за дружку держались.

Сколько мы, молодые по тем временам ребята, ни обращались к отцу Иоанну, он нам никогда не отказывал во встрече. И тогда, когда сам помоложе был, и позже, когда его уже недуги одолевали, — всегда старался принять. Бывало, с ним можно было часами беседовать, он нам разъяснял Евангелие, говорил о молитве, о посте. Иногда же, если не было возможности поговорить, у него достаточно было взять благословение, — и всё сразу разрешалось.

Наставления отец Иоанн давал очень конкретные, например:

— Ты большое правило себе не бери.

Учил умеренности, благоразумию.

Требовал послушания родителям по заповеди: Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле (Исх. 20, 12). Мы по молодости лет могли чего-то и наговорить папе, маме: что это, мол, в церковь не ходят? А они, наоборот, негодовали: почему ты посещению богослужений уделяешь больше времени, чем подготовке к занятиям?

Батюшка Иоанн вразумлял не обижать родителей. Да и говорить о Боге тем, кто еще сам не склонен слышать о Нем, — предупреждал, — не надо. Преждевременная проповедь может быть даже вредной: вдруг она спровоцирует изначальный протест, богохульство, так что человек, еще даже ничего не узнав, уже противостанет Церкви.

У меня отец военный, советской закалки. Помню, я как-то поставил у себя на письменном столе портрет святого праведного Иоанна Кронштадтского: в орденах, с лентой через плечо, в шелковой рясе.

— И это что, святой?.. — возмутился, зайдя в мою комнату, отец, имевший, видимо, какие-то свои представления о святости.

И вот я пересказываю отцу Иоанну произошедшее тогда.

— Ни в коем случае не прекословь, — спохватился он. — Не устраивай полемику! Родителей надо почитать. Если отцу что-то не нравится, лучше убери.

Отец Иоанн всегда старался решить все полюбовно.

— Лучше молись о родных, предавай Богу, чья власть, — подчеркивал, — в отличие от нашей, кажущейся, — реальная. Господь так устроил, — напоминал, — родительское благословение созидает дома детей.

Батюшка нас учил, как в жизни обходить всякие тревожные ситуации, молиться.

— Экзамены по жизни, — настраивал, — будут настигать постоянно; в них мы увидим себя, чтобы иметь живое чувство к Богу и живое покаяние.

Мы не знали, какой ценой те, кого мы привыкли называть «старцами», стяжали этот дар благодатной любви, с которой они принимали каждого. Отец Иоанн прошел тюрьмы, допросы, пытки: ему пальцы ломали. Это сейчас нам все это известно, а тогда мы ничего этого не знали. Как не знали, что и отца Кирилла (Павлова) в суд вызывали, а он явился туда с Крестом и Евангелием. Отца Наума (Байбородина) тоже преследовали. Это люди, выстрадавшие свои духовные дарования.

Мы, можно сказать, птенчиками были. Ездили к ним, окормлялись.

Отец Иоанн давал мне читать духовную литературу. Благословил поступать в семинарию. Мне это не сразу удалось сделать. До этого я работал в Академии наук. Отцу, помню, сказал:

— Поехал на дачу.

А сам отправился экзамены сдавать в Свято-Троицкую Сергиеву лавру, в семинарию. Тут же меня вычислили, вмешавшись, сотрудники «органов», промурыжили две недели. Вызвали отца, он написал заявление, что он против моего поступления в семинарию. Этим моя первая попытка получить духовное образование и закончилась.

Время тогда было такое, что по факту подачи документов на поступление в семинарию ты для советского государства становился точно иностранцем. Нигде официально учиться и работать ты уже не мог. Приняли меня потом на работу только в переданный Церкви первым в 1983-м году Данилов монастырь.

Приезжаю к отцу Иоанну, рассказал ему все, а он все равно благословил:

— Поступай.

Так, его молитвами, не с первого раза, но я все-таки поступил в семинарию.

Время тогда было сложное, а для нас — тех, кто уже возрастал при Церкви — все равно отрадное: жить словом и благословением старца.

Раньше мы ездили в Свято-Троицкую Сергиеву лавру или в Псково-Печерский монастырь всегда с определенной целью, каждый за конкретным благословением, и были настроены сказанное выполнять. Тогда народ был покрепче: если старец сказал, значит, так тому и быть, — дорожили каждым словом. Поэтому Господь и являл старцев.

Сейчас все иначе. Угодники-то, может быть, где-то и есть, но живет себе такой человек Божий в однокомнатной квартире где-нибудь на 11-м этаже многоквартирного дома в спальном районе, — и никто ничего о нем и знать не знает.

Каждому времени Господом попущены свои трудности и свои благословения: сейчас свобода, так надо пользоваться ею. Столько печатается духовной литературы, — берем ли мы на себя труд чтения?

Вот надо тебе что-то у батюшки Иоанна спросить, — да открой же ты томик его писем! Не гадательно, а вдумчиво, — и живи с рассуждением, так, как он благословляет…

http://www.pravoslavie.ru/110417.html