30 лет в священном сане

24 марта исполнилось 30 лет со дня иерейской хиротонии настоятеля нашего Святого храма протоиерея Сергия Ткаченко. В честь этого события мы публикуем поздравление от священнослужителей, которые начинали свой путь рядом с о.Сергием и под его руководством, а также интервью с ним.

---

 

---

Мы попросили отца Сергия рассказать о себе и своей жизни:

30 ЛЕТ В САНЕ

— Отец Сергий, в этом году Вы отмечаете 30-летие священнического служения. Ваше служение пришлось на период благоденствия для Русской Православной Церкви, но этот период не однородный, он пришелся на время от начала возрождения духовной жизни в России до появления признаков новых угроз для Православия в целом. Нашим читателям было бы интересно узнать, как проходило Ваше служение, что Вам особенно запомнилось, что бы Вы пожелали молодому поколению священников. Но сначала поделитесь, с каким чувством Вы встречаете эту дату?

— Я благодарен Богу за то, что Он меня сподобил 30 лет служить у Его Престола в трех очень отличающихся друг от друга храмах. Это дало мне бесценный опыт понимания людей и трудных ситуаций.

— Вы с детства хотели быть священником?

— Нет, об этом я не думал, даже в храм стал ходить достаточно поздно, после армии. Я тогда поехал в Троице-Сергиеву Лавру и по благословению о. Наума отправился в паломничество в Пюхтицы, потом в Псково-Печерский монастырь к о. Иоанну Крестьянкину. Так началась моя духовная жизнь. В Москве я ходил в храм свт. Николая в Кузнецах, всегда стоял возле иконы Богоявления. Там слушал проповеди замечательного священника Всеволода Шпиллера. А протоиерей Алексий Зотов, когда давал мне крест по окончании службы, всегда говорил: «Когда ты сам будешь проповедовать?» Но тогда я не думал об этом, я учился в МЭИ.

Но после окончания института я решил поступать в семинарию. С первой попытки этого сделать не удалось. Господь попустил мне три года поработать на восстановлении Данилова монастыря. Обитель только начинала возрождаться, в центре ее тогда еще стоял памятник Ленину, в советское время там располагалась тюрьма для малолетних преступников и беспризорников. Храмы были изуродованы, мы занимались их восстановлением, и на этой стройке работало много замечательных людей. Так Промыслом Божием до поступления в семинарию я приобрел опыт строительных и восстановительных работ и познакомился со многими интересными людьми. Носилки таскал с простым послушником Данилова монастыря, ныне его духовником архимандритом Даниилом (Воронинын), и с будущим иеросхимонахом Ермогеном (Шариновым), духовником Новоспасского монастыря.

Я ездил в Лавру к о. Кириллу (Павлову) и о. Науму (Байбородину), общался тогда еще с молодым иеромонахом Венедиктом (Пеньковым), будущим игуменом Оптиной пустыни. В Даниловом монастыре получал наставления от архимандрита Евлогия (Смирнова), будущего митрополита Владимирского и Суздальского, он и благословил меня поступать в семинарию во второй раз.

Я застал тех, кто служил в годы гонений, они были настоящие служители Церкви. Время было благодатное, люди были искренние.

— Вас рукоположили сразу после окончания семинарии?

— Да, в конце учебы, 27 марта 1989 года. Рукоположил меня владыка Ювеналий в Новодевичьем монастыре.

— И Вы сразу получили приход?

— На следующий после рукоположения день меня вызвал игумен Новодевичьего монастыря Георгий и сказал, что меня посылают на хороший приход, и вот здесь есть люди, которые отвезут меня туда. Я даже не спросил, куда. Но когда я выходил из кабинета, игумен остановил меня и сказал: «О. Сергий, вы когда найдете свой приход, скажите мне, я на карте отмечу его крестиком». У меня екнуло сердце. Ехали мы туда на электричке, и по дороге сопровождавшие меня люди рассказывали, какой замечательный у них приход, все полны готовности отстраивать храм. Я понял, что храм требует восстановления, и стал беспокоится, получится ли у меня. Но потом я вспомнил, что храм стоит на озере Бисерово, в котором я в детстве ловил рыбу, и стало легко.

Когда мы приехали, я увидел, что мой первый храм, храм Богоявления в Бисерово, лежал в руинах. Мы сразу занялись расчисткой храма от мусора и 1 апреля уже служили в нем первый молебен.

Это характерно для тех лет, так открывались первые после десятилетий гонений храмы. В то время неприятие властями храмов еще не прошло. Приведу пример. В Бисерово мы сразу наладили колокольный звон — разрезали газовые баллоны и сделали из них колокола. Однако этот звон, видимо, кому-то резал слух, и я тут же был вызван «на ковер» в горком партии.

Но возрождение духовной жизни уже нельзя было остановить. В Бисерово у нас создалась крепкая духовная семья, в которой воспитались епископ, семь священников, два диакона, три монахини.

Примерно через три месяца после начала служения в Бисерово к нам приехал владыка Ювеналий и рукоположил к нашему храму диакона.

— А как решался квартирный вопрос? Ведь путь в Бисерово из Москвы неблизкий.

— Мы с матушкой оставили квартиру в Москве и стали жить там же, в Бисерово. Председатель местной администрации Кобзева Валентина Петровна сразу поставила вопрос ребром — священник должен жить рядом с приходом. Она пригласила меня на совет директоров и через неделю меня в селе уже все знали. Мне дали место — участок земли, на котором со временем построили дом. А пока нам приходилось жить в разных домах у разных людей. Матушка, привыкшая к жизни в Петербурге и Москве, такой поворот в жизни приняла легко, без колебаний.

— Что Вам запомнилось из той сельской жизни?

— Это было особое время, сельская жизнь очень отличается от жизни большого города, тем более столицы. Мы обошли и освятили все дома, повенчали все пары, отмечали именины всех наших прихожан, совершали крестные ходы на озеро. У нас была настоящая приходская семья, и мы часто ездили в паломнические поездки, местные организации выделяли нам для этого полусломанные автобусы. Это были годы, когда в Оптиной пустыни захоронение Амвросия Оптинского было обозначено камешками, а в Казанском храме стояли косилки и тракторы.

Приходилось в те годы преодолевать и советские обычаи. Помню, как проходило первое отпевание в нашем еще разрушенном храме. Родственники сомневались, можно ли в таком храме отпевать, я их успокоил и ждал, когда привезут покойника. Вдруг слышу — звуки труб и звон литавр. Похоронная процессия с музыкой уже собиралась войти во двор храма, я выбежал к ним навстречу. Просьба не хоронить с музыкой вызывала поначалу обиды, поэтому отучивали сельчан от этого обычая постепенно — сначала просили оставлять оркестр на подходе к храму, потом — на середине села, постепенно обычай хоронить с музыкой отошел.

Кладбище тоже привели в порядок. Убрали, поправили ограду, я ходил с кадилом по кладбищу, молился, там были захоронения священнослужителей. Люди смотрели на это сначала как на диковинку — что это происходит на кладбище?

В Бисерово к нам приезжали молодежные группы по 30 человек из других стран — Франции, Италии. Мы их воцерковляли, ездили с ними в Оптину пустынь, они работали на восстановлении нашего храма. В 1812 году храм Богоявления в Бисерово был разрушен французами, получилось, что в 90-х годах прошлого века французы потрудились над его восстановлением, правда, уже после разрушения большевиками.

Отдельный вопрос связан с инфляцией, которую в те годы переживала вся страна. Доход храму невозможно было обеспечить. Мы закупали в Софрино иконы, свечи, для реализации в храме, но когда приходило время новых закупок, цены были такими, что них уходила вся выручка. Поэтому жили за счет жертвенности и энтузиазма. Зарплату в храме получали священник, диакон, бухгалтер и регент, иногда платили сторожам, остальные работали во славу Божию — убирали, пели, строили. Прихожане хотели создать артель, чтобы трудиться на восстановление храма, но тогда уже были события в Чечне, в госпиталь в Купавне прибывали раненые, и мы стали ходить туда, прихожане помогали убирать, ухаживать за ранеными, я исповедовал, причащал. Еще мы взяли под свое окормление детский дом в Купавне, крестили многих детей, крестными стали наши прихожане.

Летом в Бисерово приезжало много дачников, мы со всеми познакомились, всех приводили в храм. Они нам тоже помогали.

Первые шаги моего служения были трудными, но потому интересными, плодотворными и благодатными. Около 9 лет довелось мне служить в Бисерово, храм мы полностью восстановили.

Бисеровский храм дал движение к восстановлению храмов в окрестных селах — Купавне, Заре и других, а бывшие прихожане нашего храма и до сегодняшнего дня трудятся в них старостами, певчими, просто активными прихожанами.

Некоторое время я состоял в епархиальном совете подмосковной епархии, а затем меня перевели в Орехово-Зуево настоятелем собора Рождества Пресвятой Богородицы, самого большого храма Московской области, вмещающего около 3 тысяч прихожан, и благочинным Орехово-Зуевского района.

— И служение там имело свои особенности?

— Началась совсем другая жизнь, предстояло решать другие задачи. В Орехово-Зуево было около 15 действующих храмов, а так как это был центр старообрядцев, то стояла задача найти общий язык со старообрядческими храмами и отвоевать раскольнические храмы, оформить юридически все храмы Орехово-Зуевского благочиния, даже если сохранились только их фундаменты, какие-то из них приходилось консервировать, а какие-то начинать восстанавливать. Мы служили во всех действующих и недействующих храмах благочиния, в недействующих храмах зимой служили в скуфейках, бывало, что Чаша прилипала к губам на морозе. Так возвращали жизнь в поруганные храмы.

У меня была замечательная помощница Елена, с университетским образованием. Она записывала все входящие звонки, все, что предстояло сделать, кому позвонить, куда поехать. У меня на столе всегда лежала четкая картина дел. К сожалению, она рано умерла, ей было всего 50 лет. В Орехово-Зуево тоже был очень хороший коллектив, много священников, была замечательная староста Галина Морозова — строгая, четкая, не допускавшая сплетен и раздоров, сама делала рутинную работу, хотя ее возраст уже приближался к 70-ми годам.

За время служения в Орехово-Зуево около 10 человек из собора Рождества Пресвятой Богородицы поступили в семинарию и по окончанию ее стали священнослужителями.

В соборе была проделана большая работа — положен гранитный пол, а это очень большая площадь, заложен фундамент и выведены стены двухэтажного церковного дома. Сейчас он стал молодежным центром.

Служение в таком огромном соборе при стечении тысяч прихожан воспринималось по-особенному.

Так прошли еще пять лет моего служения. И вот уже шестнадцатый год я служу в храме Рождества Пресвятой Богородицы во Владыкине.

Хочу отметить, что в течение всех 30 лет моего служения я особо почитаю прп. Сергия игумена Радонежского, 18 июля и 8 октября обязательно с приходом ездим в Лавру.

Так получилось, что мне довелось служить в трех разных храмах — сельском храме, самом большом соборе Московской области и в старинном московском храме, который никогда не закрывался, и мне посчастливилось узнать сельскую паству, паству большого собора и паству московского храма.

— Имея такой опыт, Вы бы хотели дать пожелания или наставления молодым священникам?

— В начале моей духовной жизни Господь дал мне возможность встретить замечательных наставников, чутких и мудрых. Это было поколение тех, кто принимал священство в годы гонений, когда сан доставлял многие скорби. Многих из них уже нет. Нет наших наставников, а мы еще не готовы встать на их место. Времена меняются. Сейчас поднимаются такие вопросы, которых не было в недавнем прошлом — автокефалия Украинской Церкви, служение на русском языке, переход на новый календарный стиль, для решения которых необходима духовная мудрость. Хотелось бы пожелать молодежи ревностного служения. И еще того духа доброжелательства, который был в среде наших наставников. Не было между ними зависти, соперничества, они радовались успехам друг друга, у них было братское поминание и служение. Такое братское отношение между нами куда-то уходит, хочется пожелать, чтобы оно укреплялось. Молодому духовенству надо быть дружнее и сплоченней между собой, потому что время лукаво. Это очень важно.

— О. Сергий, мы не задавали Вам вопросов по служению во Владыкинском храме, потому что все сделанное Вами здесь у нас перед глазами. Храм и территория постоянно преобразуются, ведется очень большая работа, и еще много Вами задумано на будущее. Поэтому мы желаем Вам доброго здоровья, крепких сил и благодатного служения еще на одно тридцатилетие. Многая и благая лета!